Паркет, переживший время

За два десятка сезонов, проведённых на паркетных объектах, убедился: правильно восстановленный настил переживает новый дом, новые стены и новую мебель. Ламели, взявшие на себя тысячу шагов, отзываются деликатным скрипом, а под декоративным слоем таится здоровое, ещё живое дерево — его грех не поднять к свету.

Сначала выслушиваю паркет. Ходжу босиком, ловлю температуру, «звеню» каждую планку пальцем: глухой звук выдаёт отслоение, звонкий — крепкую связь с основанием. Параллельно проверяю микроклимат термогигрометром: 18–22 °C, 40–60 % RH. При другом режиме древесина страдает — поры закрываются, швы раскрываются.

Диагностика досок

Работу продолжаю гравиметрической проверкой. Тонкий клин, вырезанный шпора, взвешиваю, сушу при 103 °C, снова взвешивают, вычисляют остаточную влажность. Граница — 9 %. Пересохшая доска крошится под циклей, переувлажнённая коробится после лака. Дальше определяю степень износа: если слой потерян глубже гребня, заменяю элемент сразу, не теряя времени на косметику.

Удаление старого слоя

Тяжёлый ленточный барабан «Хаммер-24» проглатывает первый миллиметр, открывая фактуру. Абразив P36 разрезает старый полиуретан так, будто снимает старый пергамент с рукописной книги. Кромка от барабана остаётся хрупкой, сглаживаю её планетарной машиной «Триплекс» с сеткой P60. Не оставляю перегревов: каждый проход — не дольше двух секунд на одной траектории, иначе получу «фенольные тучи» — потемневшие пятна от расплавленной смолы. У углов и под батареями работает циклёвка вручную: использую цинцель — стальной скребок с двойным заострением, который даёт чистый срез без вырывов волокон.

Шпаклёвку замешивают на собственном шлиф-пыли и полиуретановом связующем. Такой раствор копирует цвет массива без пигментов. Шприц-дозатор вводит смесь глубоко в щель, пузырь не образуется. Через двадцать минут поверхность обретает мраморную ровность. Для «седых» дубовых досок добавляю пару грамм графитовой пасты: прожилки выглядят естественно, без эффекта макияжа.

Следующий этап — шлифовка P100-120. В этот момент древесина напоминает замшу, таскаемую шершавыми ладонями. Пыль уже пахнет свежим хлебом, а не старым лаком. Перед вакуумной очисткой прохожу мягким «танталом» — тонкой керамической подушкой, выравнивающей микрорельеф, который потом отражает свет без колебаний.

Финиш и защита

Выбор покрытия диктую условиями помещения. Для жилой зоны беру твёрдый масло-воск с полимеризующим ускорителем. Первый слой втираю падом, разогревая состав до 40 °C. Дерево пьёт, тяжелеет, тембр звука под каблуком меняется: из стеклянного в бархатный. Через восемь часов полирую фиброй, снимая лишнюю пленку. Второй слой — тонкий, почти дым. Он закрывает поры, не пряча текстуру.

На спортивной площадке предпочитаю водный лак с добавкой дипентена, снижающей скольжение. Перед грунтом вношу «гексафаз» — антисептик с шестью фенольными группами, способный останавливать грибы-ксантоники. Лак растягиваю ракелем, зуб 180 мкм. Без воздуха под валиком пузырей не образуется, а серебристый шлейф исчезает через минуту. Твердомер «Пендуло» через неделю даёт 0,56 индекса по маятнику — выше нормативного 0,5.

Завершаю работу монтажом фетровых протекторов на мебель, объясняю владельцу режим ухода: pH-нейтральная промывка, отсутствие абразива, регулярное обновление финиша раз в три сезона. Отдавая ключи, слушаю настил ещё раз. Скрип исчезает, шаг звучит приглушённо, словно ходишь по странице старого фолианта, и дерево улыбается под лаком, зная, что получило вторую молодость.